Опорный Тюменский индустриальный университет

Майа Александровна Мухина родилась 22 апреля 1933 года в Смоленской области. 22 июня 1941 года, тотчас после правительственного сообщения о вероломном вторжении фашистских войск на территорию СССР, тысячи трудящихся г. Новозыбкова заполнили площадь имени Октябрьской революции. Начался митинг. Все выступающие выражали негодование и гнев.

Собравшиеся на митинг преподаватели и студенты Новозыбковского пединститута в принятой резолюции обратились к Советскому правительству: «С чувством огромного негодования и гнева мы узнали о подлом нападении на нашу священную землю. Просим Советское правительство считать нас мобилизованными на защиту Родины».

В связи с быстрым приближением фронта в Новозыбкове был сформирован партизанский отряд им. Щорса численностью 180 человек под командованием председателя райисполкома Николая Чернобаева. Одновременно готовились люди, которые должны были работать в подполье. Одна из таких групп была создана под руководством старшего преподавателя пединститута Елены Ястребовой, матери Майи Мухиной.

Фронт стремительно приближался. 15 августа 1941 года фашистская авиация произвела массированный налет на Новозыбков. Город горел.

Партизанский отряд вышел на свою базу к Паломским хуторам. Подпольщики остались в городе.

24 августа 1941 года Новозыбков был занят врагами. Первыми появились мотоциклисты. Потом в город вошли танки, военные автомашины, обозы. Танки сходу заезжали во дворы, ломая заборы и ворота. В городе начался грабеж. Немцы врывались в дома, тащили кур, свиней, телят, яйца и все, что им хотелось.

Так началась 25-месячная «ночь» вражеской оккупации. Население в ужасе. На стенах домов, заборов появились приказы, в которых пестрело через каждые 10 слов – «расстрел». И действительно стреляли они часто. По улице им. Воровского вышла девушка по воду, навстречу два немца. Вдруг один из них вскинул автомат и выстрелил. Девушка упала, а немцы заржали, как лошади, и пошли дальше, как будто ничего не случилось. Подойти к девушке, оказать ей помощь было нельзя, ибо был приказ, застреленных на улице не убирать в течение суток для устрашения населения города. В центре города появилась виселица, где всегда висел человек с дощечкой на груди «Партизан».

Особенно издевались над евреями. Им было приказано нашить желтые лоскутки спереди и сзади и только так выходить на улицу. А в январе 1943 года всем приказали явиться с ценными вещами в клуб завода, чтобы отправить в тыл. Но когда они собрались семьями, все вещи у них отобрали и в течение трёх дней всех взрослых гоняли за линию железной дороги в Карховский лес, где они копали себе могилу. 27 января 1943 года начался расстрел евреев. Расстреливали только взрослых, а детей бросали живыми. Подойти к ним нельзя было, т.к. стояли часовые и стреляли в любого без предупреждения по мере приближения к месту расстрела.

В январе 1942 года в дверь постучали и произнесли слово «пятнадцать». Это был пароль. С этого времени началась работа подпольной группы, куда входили: Ястребова – руководитель подпольщиков, Холина, связная от партизан, Мищенко, Шишкин, Бирюкова, Гончаров и дети: Виктория Шишкина (14 лет) и Майа Смирнова (Мухина) (9 лет). Группа работала под руководством командования партизанской бригады им. Пожарского, отряда им. Жукова, базирующихся в п. Рассадники Катического сельского совета. О нас знали только командир отряда Коваленко, секретарь комсомола Швытков, начальник разведки Петренко. А если бы узнали предатели, то виселицы не миновать.Нам было очень трудно, т.к. партизаны в лесу, а мы в городе, где в любую минуту могут убить, забрать в гестапо.

Подпольщики использовали любую возможность, чтобы выполнить приказ партизан. Надо разведать, какие части движутся через город, где стоят часовые, какие составы находятся на вокзале. Взрослым это трудно было осуществлять. Если целый день маячит женщина или мужчина, то на это обратят внимание, а если играют дети, то они более вероятно, будут вне подозрения. Надо расклеить листовки о событиях на фронте, успехах партизан, положить в почтовые ящики – задания выполняют дети.

Ежедневно по вечерам нам внушали, как мы должны вести себя, если задержат фашисты. По нашим донесениям партизаны закладывали мины на железной дороге – и летели под откос поезда с военной техникой, солдатами и офицерами, продовольствием для фронта. Много потерь и ущерба нанесли подпольщики интервентам, помогая фронтовикам, приближая час освобождения.

Работу, проводимую подпольщиками в течение двух лет, невозможно полностью описать. Мы были глазами и ушами партизан в тылу врага. Приведу несколько эпизодов. Связной партизанского отряда Петр Цалко клал в дупло сводки Совинформбюро и другие сведения о положении на фронте, зверствах врагов в других районах. Особенно взволновала заметка в «Орловской правде» об уничтожении наших людей в специальных машинах-душегубках. Арестованных сажали в машины и пускали газ. Все погибали в страшных мучениях от удушья. Трупы вывозили за город и сбрасывали во рвы. Мы быстро размножаем эту заметку, опускаем в почтовые ящики. Утром эту новость передают из уст в уста. Так мы незримо участвовали в разоблачении фашистских извергов-убийц и тем самым вызывали ненависть к врагам.

Сообщение о разгроме немцев под Москвой активизировало вступление молодежи в партизанские отряды и борьбу подпольных групп в самом городе. В ответ фашистами был вывешен приказ о том, чтобы молодежь 1924-1926 годов рождения пришла на биржу труда для отправления в Германию. В ответ подпольщики нашей группы вывесили листовки, чтобы молодые люди не шли на биржу, а уходили в лес к партизанам. Многие тогда так и поступили.

Однажды пришел приказ от командира разведки Петренко провести разведку Карховского леса. Предполагалось, что немцы строят там оборону. Установили наблюдение за лесом. Действительно, фашисты уже не только ночью, но и днем что-то возили в закрытых машинах. Решили послать детей, т.к. они меньше вызовут подозрения. Провели с нами репетицию. Идем я и старшая двоюродная сестра Виктория Шишкина под видом сбора грибов. Вошли в лес, набрали грибов и стали пробираться в Карховский лес. Вдруг окрик: «Хальт!». Как ни репетировали, но страх сковал все тело. Первой опомнилась Вика, она заплакала и сказала, что мы заблудились. Немцы приказали высыпать грибы. Не найдя ничего подозрительного, показали нам дорогу к своему штабу. Но как только кусты скрыли нас, мы пошли в противоположную сторону и увидели, что между соснами сложены штабелями снаряды, бочки с бензином, стоят пушки, танки.

Утром следующего дня Виктория положила в дупло донесение о строящейся обороне в Карховском лесу за подписью «Учительница» — псевдоним моей мамы. Через 5 дней наши самолеты разбомбили немецкую оборону. Снаряды и бочки с бензином взрывались два дня. Это позволило нашим войскам освободить город с малыми потерями.

Уже приближался фронт к Новозыбкову. Активно действовали подпольщики и партизаны. Немцы решили их разгромить. Они сняли с фронта две дивизии с танками, артиллерией, самолетами. Но партизаны прорвали блокаду, много уничтожили врагов. Этим они помогли Красной Армии в момент, когда на Курской дуге развернулась битва, обозначившая коренной перелом в ходе Великой Отечественной войны.

24 августа 1943 года пришел связной партизанского отряда Петр Цалко и принес приказ о том, что подпольщики должны уйти из города немедленно, т.к. есть данные, что мы в списках для расстрела. Быстро собираемся и уходим к партизанам.

25 сентября 1943 года Новозыбков был освобожден частями Красной Армии совместно с партизанскими отрядами от фашисткой неволи. Партизаны с солдатами пошли дальше громить врага, а мы вернулись к мирной жизни. В октябре 1943 года открылись школы. Мы стали учиться.

Я окончила школу в 1951 году, поступила в Новозыбковский пединститут на литфак. Окончила его с отличием в 1955 году. В этом же году вышла замуж за Мухина Э.М., с которым училась с восьмого класса. Он закончил физмат с отличием. По распределению в августе 1955 года приехали в Свердловск. Нас подвели к карте и предложили несколько школ, где требовались литератор и математик. Мы выбрали школу №37 станции Вагай Тюменской области. В 1958 году мужа пригласили работать в Тюменский пединститут. К этому времени у нас было двое детей. Мест в детском саду не было. Муж вынужден был уйти директором Верхнеборской восьмилетней школы. Я там работала учителем. В 1962 году мужа пригласили работать ассистентом в филиал УПИ – и наука победила. Я продолжала работать учителем  в Верхнем бору. В 1964 году, когда нам дали квартиру, мы переехали в Тюмень. Я начала работать школьным инспектором промышленного обмена, курировала Ямало-Ненецкий округ. В 1971-1972 учебном году стали образовываться средние профессиональные учебные заведения, нужны были завучи по общеобразовательным предметам. Я была переведена завучем в СПТУ №18, где работала с января 1972 года и до ухода на пенсию.

За свой ратный труд была награждена медалью «За доблестный труд в ознаменование 100-летия со дня рождения Ленина», медалью «Ветеран труда».

Мне присвоено звание «Отличник народного просвещения», «Отличник профтехобразования РСФСР». Награждена многочисленными Почетными грамотами, благодарственными письмами.

За участие в подпольной деятельности в годы войны 22 июня 2007 года Ленинский районный суд г.Тюмени официально подтвердил мое право называться ветераном Великой Отечественной войны, а Военный комиссариат Тюменской области выдал мне удостоверение ветерана – участника Великой Отечественной войны.

Материал подготовлен сотрудниками Музея науки и техники Зауралья