Опорный Тюменский индустриальный университет

Очерк пятнадцатый: Екатерина Мясникова

Катя Мясникова: опыт меня учит, надеюсь, лучшему…

Сентябрь 2017 года. Побережье Крыма. Бархатный сезон: солнце, мягкий бриз, чайки вскрикивают в полёте… База отдыха «Солнечная долина» гостеприимно встретила участников фестиваля методических идей «Крым, мы вместе. Дорогой открытий». Ассоциация лагерей Тюменской области «Мы вместе!» в третий раз проводит это уникальное по своей значимости для участников событие в Черноморском районе Республики Крым. Делегации лучших педагогических команд учреждений отрасли отдыха и оздоровления населения встречаются для подведения итогов летней оздоровительной кампании. В рамках фестиваля традиционно между лагерями и коллегами недавно присоединившегося к России региона проходит обмен опытом создания и внедрения эффективных социально-педагогических технологий, проектирования образовательных программ, конструирования подходов и методик работы с детьми, организуются встречи с ведущими учёными и специалистами отрасли.

Проезжая по городам и посёлкам полуострова, невольно удивляешься ощущениям, что ты уже это когда-то видел, но десятки лет назад, как минимум, в семидесятых годах двадцатого столетия: старая незамысловатая архитектура, разбитые дороги, скромно одевающиеся люди, даже машины, и те в основном из прошлого. И становится очевидной реальность: Крыму нужна не только политическая, экономическая, военная, но и профессиональная поддержка. Для этого и вылетает из Тюмени в побратим Тюменской области Черноморский район Республики Крым несколькими рейсами педагогический десант лучших специалистов, ведущих учёных отрасли.

В рамках фестивальной недели стало традиционным проведение для крымчан тюменскими отраслевыми топ-менеджерами, педагогами и учёными мастер-классов, методических сессий и курсов повышения квалификации. Профессионально-педагогическое сообщество крымских коллег остро нуждается в лучших российских практиках, научных и прикладных разработках. Как отмечают местные педагоги: «Отстали от россиян на десятилетия, вынужденно задержавшись в XX веке». Признают, сожалеют. Но факт остаётся фактом. Но как говорят мудрецы: «Не стыдно не знать. Стыдно не хотеть узнать!» Это дело, несомненно, поправимое. Было бы желание. А оно у крымских педагогов и руководства региона есть. С каким азартом и познавательным аппетитом коллеги работают на подготовленных тюменцами научно-методических проблемных площадках, интерактивных лекциях и семинарах! Если в предыдущие годы педагоги, специалисты, работающие с молодёжью Черноморского района оставались только зрителями парада участников фестиваля, то в этом году по центральной площади они также прошли со знаменем своей ассоциации, дружно скандируя: «Тюмень, мы вместе!», демонстрируя лояльность и интеграцию в фестивальный процесс. Несомненно, совместные грандиозные дела, будь то строительство моста через Керченский пролив, крупные и локальные научные и профессиональные форумы, как ничто другое объединяют народы, когда-то предательски и в угоду кому-то распавшейся сильнейшей в мире советской страны.

Для местных жителей и гостей побережья, приехавших из разных уголков России, торжественное открытие фестиваля – яркое незабываемое событие, настоящий праздник, сплав энергии молодости, музыки, танцев, юношеского задора, отточенной сценической культуры. До открытия исторического мероприятия ещё есть время. А старушки с детьми заранее занимают зрительские места. Им всё интересно: и сам праздник, и подготовка к нему.

В назначенное время на центральной площади для прогона торжественного открытия фестиваля собралось около трёхсот тюменцев: юные, уже прихваченные крымским солнцем и успевшие загореть, украшенные яркими неповторимо-разноцветными уникальными формами тюменских лагерей: «Ребячки», «Алых», «Энергетика», «Острова»…

На передний план лёгкой пружинистой походкой вышла белокурая девушка невысокого росточка в алой футболке. Стало сразу понятно – она из «Алых парусов». Вмиг вся подобравшись, натянулась как струна, подняла руку в сигнале, сделала знак звукооператору. Только что галдевшая толпа замерла. Зазвучала фонограмма. Молодёжь ожила и стала органично-ритмично кружиться на площади. Сотни парней и девушек, синхронно передвигаясь корпусом и взмахивая руками, с лёгкостью перемещаются то влево, то вправо, попеременно меняясь рядами под задорную музыку. По замыслу автора в определённый момент неожиданно для зрителей танцующие образовали фигуру в центре, очертаниями напоминающую огромное сердце. И в тот же миг, громко скандируя «Мы вместе!», со свойственной молодым лёгкостью бурляще-клокочущая, красиво движущаяся, разноцветная, искусно организованная огромная масса стремительно перестроилась, заполнив всё свободное от зрителей пространство площади. Как мне в тот момент показалось, хореограф поставил красивую жирную танцевальную точку.

– Стоп, стоп, стоп! – всплеснув крестообразно руками, остановила действо хореограф. – Несинхрон! А лица-то какие каменные! Врубайте в прогон мимику! – звонко-игриво воскликнула девушка. – Подарите позитивные эмоции зрителям! Слушайте музыку! Ещё раз сначала! Я знаю, вы можете! – это было сказано с таким энтузиазмом и задором, что просто не могло быть по определению не услышанным и не принятым исполнителями.

Взмах рукой. И снова повтор. Молодой хореограф внимателен и серьёзен. Понятно, такая ответственность. Это не самой исполнить танец, там всё привычно и просто. Здесь необходимо организовать трудно организуемых и подготовить танец из сотни непрофессионально танцующих людей. Да ещё при дефиците времени на постановку: попробуй, собери на репетиции вожатых из всех тюменских лагерей. Практически это экспромт. В таком случае разумен беспроигрышный вариант: массовость, простота движений, широта, ритмичность, музыкальность. Чёткость рисунка и неожиданные «па» скрасят возможные танцевальные несовершенства. Мне кажется, юный хореограф вполне справился с этой задачей.

Звучит музыка. Ярко пестрят костюмы. Движения точны. Но хореограф недовольно покачивает головой. Потом широко расплывается в белозубой профессиональной улыбке, показывая встретившейся с ней взглядом девушке без эмоций, мол, смотри, улыбайся же наконец! Смотрю и я со стороны. И не понимаю, что же ей так может не нравится в зажигательном танце? Чего она добивается, каков её замысел? Красиво же получается! Музыкальность и чёткость гармонично-синхронных движений молодых людей в замысловатом рисунке просто впечатляют.

– Стоп! Внимание! Посмотрите ещё раз. Движение в полёте! – девушка изящно показывает образец танцевальной фигуры. Он отточено чёток, красив. Сама исполнительница при этом сразу преобразилась просветлённой улыбкой. – Правую руку выбросите более энергично: и раз, и два, и три! Подбородок выше, устремитесь всем корпусом ввысь! И чувствуйте, наконец, друг друга. Всё должно быть синхронно. Соберитесь, ещё раз. Не будьте кисло-кислыми! Подарите зрителям красивые улыбки, утопите их в волнах энергии позитива! Всё! Внимание! Даём шквал красоты и эмоций!

И снова повтор, повтор, повтор. Мне показалось, что исполнители услышали руководителя. Какими бы фигурами они ни обладали, старались, что называется, лезть из кожи вон! Рисунок флешмоба был чёток, органичен. Какие они все красивые! Уверен, что зрителям очень понравится! В движениях танцующие снова скандировали: «Мы вместе!». И это единство реально всеми ощущалось на площади.

– Уже лучше. Перерыв 10 минут. Отдохнём и ещё раз попробуем, – лицо девушки светилось довольством. Ей определённо нравилось то, чем она занимается, что сотворила. Из её глаз струилась благодарность исполнителям. Танцоры стремглав рассыпались по аллее близ площади, раскупая у продавцов мороженое, прохладительные напитки. Палящее крымское солнце диктует свои гастрономические вкусы и пристрастия. Я же стал невольным слушателем беседы хореографа и девушки с весьма пышными формами.

– Аня, ну у тебя и лицо – просто каменное, – с неприкрытым возмущением воспитывала хореограф свою подопечную. – Послушай, – уже смягчившись, улыбнулась Катя, – ты же не хозяйка Медной горы. Куда спрятала свою лучезарную улыбку? – совсем по-дружески журила девушка. – Ты меня сегодня удивляешь. Что-то случилось?

– Что-то! – нахмурив брови, смахнув разгорячённым дыханием выбившуюся из-под кепи прядь волос, пробормотала девушка. – Катя, зачем я здесь, для массы что ли моя масса нужна, – продолжила готовая расплакаться от усталости и досады пухленькая девушка.

– Это что ещё за новости! Анька, не ной. Ты бы видела себя со стороны! Как ты красиво двигаешься – в такт музыке, без сучка и задоринки. Ты такая милая, – взяв паузу, Катя продолжила, приобняв собеседницу. – Вернее, могла быть милой, если бы улыбалась. Но ты сегодня скисла. От жары, что ли?

– Катя, ты правду говоришь? – с неуверенностью в голосе сказала Аня. – Шутишь? Разве я могу как ты…

– Можешь! – ни на секунду не задержавшись, выпалила Катя. – Если будешь, как всегда, естественно-позитивной. И не надо себя с кем-то сравнивать. Зачем? Ни к чему это! Ты красивая девушка, любишь музыку и движения. У тебя они очень органичные. Ты всегда с хорошим настроением. Будь щедрой. Кому-то в тысячу раз сейчас хуже, тошнее. А ты раскройся, поддержи его, мол, смотри на меня и не унывай, я же не унываю. Зарази его своим позитивом. Да на тебя с такой надеждой смотрят десятки глаз полненьких девчонок-малолеток. К твоим движениям и не придерёшься, если даже захочешь. Мне у тебя учиться надо, – раскрыв ладошку для взаимного хлопка-согласия, сказала наставница.

– Кать, спасибо тебе, – хлопнув своей ладошкой Катину, с благодарностью ответила Анна.

– Ну всё. Десять минут прошло, – девушка осмотрела собравшихся, готовых её слушать и слышать на площади.

Снова звучит музыка. Хореограф внимательно следит за танцующими, покачивая белокурой головой. Мне кажется, она довольна и собственным замыслом танца, и качеством его исполнения.

Я с искренним интересом наблюдал за классной работой этой девушки. Прошло несколько лет, а она практически не изменилась. Катя Мясникова, выпускница социально-экономического профиля нашего лицея 2014 года. Замечательный организатор, ярко эмоциональная, энергичная, зажигательная, чувствовавшая себя уверенной в гуще лицейских событий, завораживающая зрителей и слушателей исполнением танцев и стихов со сцены. Стараясь проникнуть в глубины человеческой сущности, вполне профессионально выполнила исследовательскую работу и стала победителем международного конкурса в Республике Казахстан. Конечно же, я не мог не обсудить с девушкой её роль на фестивале.

– Катя, мне было интересно увидеть тебя в роли постановщика танца, скорее всего, хореографического флешмоба. Почему именно ты оказалось на этом месте?

– Николай Алексеевич, всё очень просто. Я же работаю хореографом в «Алых парусах». А до этого за моими плечами, – девушка так искренне рассмеялась, – вернее, ногами и всем тем, что движется, десяток лет занятий в студии и исполнение серьёзных хореографических произведений. В этом году как раз «Алым» выпала очередь готовить открытие фестиваля в Крыму. Мною задание получено, продумано и исполнено. Николай Алексеевич, только честно, вам понравилось? – с любопытством посмотрела девушка. – Мне Ваше мнение важно. Я же знаю, что Вы и в хореографическом искусстве разбираетесь, в детстве учились в Новосибирском государственном хореографическом училище. Потом что-то не задалось, и вам пришлось уйти, не став артистом балета.

– Катя, ничего себе! У тебя такие познания моей биографии! – теперь уже настала моя очередь улыбнуться. – Произошла серьёзная травма. И я, будучи девятилетним ребёнком, как сейчас помню, был в отчаянии. Мне казалось, что мир безвозвратно рухнул. Я до сих пор вспоминаю лестницу со второго этажа, когда с градом льющихся слёз спускался из приёмной, услышав, что последствия травмы не совместимы с продолжением обучения в училище и карьерой танцора. Но эти переживания позади. Сейчас я с улыбкой вспоминаю, реально осознав на своей шкуре, что всё, что ни делается, делается к лучшему. Катя, это точно! Мне мой жизненный путь сейчас и его результаты больше нравятся, чем несостоявшаяся карьера артиста. Смешно вспоминать эту детскую мечту, неизвестно почему родившуюся у мальчика из сибирской деревни. Могу предположить, под влиянием экрана телевизора. Если не ошибаюсь, то из всех соседей он у нас появился первым. Отец, к нашей радости, его купил в кредит. Я был заворожен волшебством музыки, красотой пластики и силой движений. Танцоры как пушинки поднимали высоко балерин. На прямых руках носили эту красоту. Для меня это было в диковинку. Приехав в гости к родственникам в Новосибирск, я поделился этой мечтой. Зная о существовании хореографического училища, где собирали детей-самородков, они попытались её осуществить. Последствия травмы до сих пор остаются. Нужна была серьёзная операция. Но гарантий в то время никто не давал. Мы решили, что рисковать не будем. Это лишний раз подтверждает, что путь в хореографическом искусстве был лишь детской мечтой, не более того. Это не настоящий мой путь. И мы за него не старались бороться. Настоящий путь тот, по которому я иду сейчас. И мне он нравится. Хотя природная пластика мне всегда помогала в работе.

– Да, это так, Николай Алексеевич. Ваш артистизм нас просто поражал. Когда Вы читали лекции, Ваша речь, пластика, образность не давали возможности отвлекаться… Занятия были по-настоящему живыми, запоминающимися.

– Катя, что же происходило и происходит в твоей жизни? Конечно, это ещё небольшой этап. Но он уже, поверь, прошёл. Как ты считаешь, удачен ли он? Чему научил? Если бы была возможность повернуть время вспять, ты воспользовалась бы этим?

– Никогда! – не задумываясь, ответила девушка. – Несомненно, палитра событий и эмоций этого отрезка весьма насыщенна. Есть разные тона, не буду кривить душой. Но я люблю свою жизнь и благодарю всех, кто был и есть со мной в ней рядом. Жизнь даёт мне уроки. Они были разными. Я учусь на них. От чего-то явно отказываюсь, понимая, что не моё и никогда моим стать не сможет. У кого-то брала будто под копирку модели поведения, рецепты выхода из сложных жизненных ситуаций, срисовывала для себя понравившиеся качества. И всегда обдумывала своё поведение. Хотя кому-то до сих пор кажется, что я руководствуюсь эмоциями. Не скрою, действительно я человек эмоциональный. Но при этом, – засмеялась моя собеседница, – думающий.

– Катя, ты права в словах благодарности окружающим и прошедшим событиям. Даже за какие-то непростые моменты. Жизнь учит как раз на событиях, замешанных «не на сахарно-приторном сиропе», а когда в приготовленном тобою, естественно с помощью других, блюде ощутится вкус кислоты, возможно, даже привкус горечи, остроты. Знаешь, жизнь-то порой своими «прелестями» напоминает незнакомый сад. Ты идёшь по плантации кустарников, кустиков и деревьев. Каких только нет ягод! Какое изобилие! Всего-то и не съесть! И надо ли? И начинаешь понимать, что выбор только за тобой, стоит ли и какие сейчас сорвать ягоды? Ты же понимаешь, что их кто-то посадил, значит, это кому-то было нужно! Но с какой целью? Что могут принести эти ухоженные кусты: удовольствие с последующим отравлением или наслаждение послевкусием? Ягоды-то аппетитно выглядят. Но стоит ли рисковать? Вкусить предлагаемую другими ягоду или отказаться? Это как-то напоминает известную историю… Конечно, можно спросить у знающих, если им доверяешь. Можно пройти мимо или, не спрашивая, рискнуть попробовать. Вот тебе встретилась привлекательно красивая гроздь ягод, называемых в народе волчьими.  И снова выбор: пройти мимо или всё-таки рискнуть, чтобы узнать реально, что за этим последует? Но можно и остановиться, если тебя уже предупреждали об их ядовитости! У тебя всегда есть выбор: пробовать ранее не известные тебе на вкус или остановиться и кушать только уверенно знакомые. Так и в жизни: риск, эксперимент или ожидание…

– Интересно, но как-то всё слишком замысловато. На мой взгляд, в жизни всё проще: накосячила – получила. Не хочешь получать – не косячь. Значит, думай! Проблема у многих заключается в том, что не всегда задумываются. Как, Николай Алексеевич, – засмеялась Катя, – в Вашем примере с ягодами. Уже тошнит, желудок сводит спазмами от ягод, а ты их жрёшь снова.

– Катя, ты сейчас реально о себе говоришь?

– Меня как-то жизнь научила: думать о последствиях, поэтому либо сразу выплёвываю, если что-то смущает, либо прохожу мимо и не останавливаюсь. Хотя, знаете, как Вы говорите, иногда приходится в силу обстоятельств неспелые ягодки-то сахарком подслащивать или, имея терпение, ждать, когда дозреют. Иногда приходится лампой для них становиться, как в инкубаторе, чтобы проглотить, если не могу отказаться от угощения. Обстоятельства такие возникают. Иной раз хлопнула бы дверью, а надо и себя перевоспитывать, и того, кто не по твоему желанию, а по необходимости оказался с тобой рядом, например, по работе. Знаете, какие трудные встречаются и коллеги-вожатые, и приехавшие в лагерь дети. Мы сами в своё время были цветочками. Вот ягодки-то сейчас приезжают! Особенно это касается смен с «трудными».

– И как ты справляешься? – с искренним интересом и любопытством смотрю на Катю.

– По-разному. Вначале было трудно. По возрасту практически от них не отличалась. С одной стороны, это даёт шанс быть таким трудным подростком принятой, а с другой, — надо завоёвывать авторитет. Эти дети прошли огонь и воду. Медные трубы пытаются пройти в лагере, – Катя как-то интересно сделала глазами нЕчто. – Незамедлительно воспользуются предоставленным шансом. Вот только взрослые должны понимать, что шансами управлять должны мы, вожатые. Нужно в них разбудить усыплённое когда-то другими взрослыми хорошее. А оно точно у всех есть. Нужно уметь пробурить к хорошему скважину. Мне в своё время не повезло, – на секунду задумалась девушка. – Хотя, как знать, может, повезло. Но мне, кстати в лицее, встретился педагог – «холодная» женщина, которой были неинтересны мои или других лицеистов переживания. Она всегда была нацелена на результат – учебный. Наверное, делала всё правильно, чётко. Но для всех оставалась чужой. Я точно осознала, что не хочу быть такой. Пусть бы я не выучила суффикс, но зато получила бы шанс приобрести чуть большего количества человечности. Хотя, честно сказать, я и этому педагогу благодарна.

– Катя, мозаика качеств у любого человека такая разнообразная. В нас столько намешано! Хорошо, что ты смотришь и всегда смотрела на события жизни, сколько я тебя помнил в лицее, по-взрослому. Мне кажется, я понимаю, о ком идёт речь. Ты правильно оцениваешь того педагога. И я с тобой полностью согласен. Кстати, напрямую выходил с ним несколько раз на разговор, потому что чувствовал в нём, как ты говоришь, холодность. Думаю, что он бы в Павлышевской школе не выдержал «тест детского признания» – после недели работы дети не поставили бы ему на учительский стол букетик цветов. А это сигнал для директора В.А. Сухомлинского о необходимости расторжения деловых отношений и поиска другого учителя. Наверное, жёстко, но справедливо. И так должно быть!  Хотя согласен с тобой и в том, что наш педагог, о котором ты вспомнила, всегда давал высокие результаты ЕГЭ. Несомненно, профессионал. Но для меня это ограниченность. Мне больше симпатизируют органичные педагоги. И их профессионализм измеряется не только количеством баллов выпускников на ЕГЭ, но и способностью быть детям нужным в качестве ответственного советчика, мудрого наставника. Важно знать меру в общении с детьми. Они должны понимать, что общаются со взрослым. Панибратство и в лагере мешает, может стать небезопасным!

– Это правильно. Я всегда чувствовала, что смогу работать со всеми и всякими. Во мне есть и добрая мягкость, но, знаете ли, есть и жгучая хлёсткость. Однажды работала на первом отряде. И у меня была девочка-подросток с севера. Видимо, привыкла всеми манипулировать. И однажды мне закатила такую истерику, мол, сейчас себе вены перережу. Я спокойно посмотрела ей в глаза и сказала: «Давай! Тебе помочь?» Честно сказать, сама-то я внутри содрогнулась – ой, мама, –  внешне же была спокойной. Девочка сразу прекратила истерить и спросила: «Чё, правда?». Я посмотрела на неё, насколько получилось, проникновенно, спокойно ответила: «А ты как думаешь?» Она ещё молча постояла с минуту и ушла в комнату. У меня молоточком в голове: «Бух! Бух! Правильно ли сделала?» Понимаете, тюкает молоточек-то! Продолжаю заниматься делами с другими детьми. А когда юная манипуляторша вышла, я сделала вид, что ничего не произошло. Через какое-то время попросила её помочь нам. И это, как оказалось, тогда было единственным правильным решением. Девочка изменилась. Мы подружились. Она хороший ребёнок. Её просто приучили к таким формам поведения, и она усвоила их как самые эффективные, когда нужно чего-то добиться. А надо переучиваться. И я оказалась в тот момент тем, кто ей действительно был нужен.

– Катя, с такими сложными подростками нужно быть предельно внимательными, предусмотрительными. Во всём нужна мера, в выборе педагогических инструментов прежде всего. Мы работаем с детьми, психика у них несовершенна. Многие дети в своей истории столько пережили! Нужно пуд соли съесть, чтобы стать думающим, эффективным профессионалом.

– Соли я сама натрескалась! – засмеялась Катя. – Мне в этом помогали родители, иногда просто ложками! Я убеждена, личный опыт всегда помогает работать в лагере. Важно анализировать свои собственные поступки и переживания, отношение к ним и реакцию взрослых. Я сама была ещё той девочкой-припевочкой. Знаете, я уверена, что понимаю язык подростков. Понимаю, что может скрываться за их фразами или дерзко брошенными словечками. Для себя вывела золотое правило: с подростками нужно разговаривать, иметь выдержку выслушивать их, обсуждать, обсуждать, обсуждать! Как Вы говорили: «Научитесь договариваться!». А договориться можно, только выслушав и поняв другую сторону. Взрослые чаще только навязывают свою точку зрения, проявляя собственную волю, манипулируя тем, что ребёнку некуда деться! Может быть, от того, что я ненамного старше их, я всегда руководствуюсь этим золотым правилом.

– Катя, мне кажется, – с каким-то даже восхищением посмотрел я на свою выпускницу, – ты на своём месте. Есть какие-то базовые характеристики, которые позволяют окантовать личность, сделать её неповторимо уникальной? Какие качества присущи твоей огранке?

• Наверное, – задумалась девушка, – энергичность, стрессоустойчивость и чувствование других.
• Ты говоришь о способности чувствовать других, чувствовать их мир переживаний?

– Да, это так.

• Тебе это не мешает? Знаешь, обладание этой способностью накладывает ответственность. Если ты понимаешь состояние людей, то как ты можешь, рассуждают они, делать им ещё больнее?
• Да, оно может в чем-то препятствовать, но в основном помогает. Знаете, перцовый пластырь может и жечь, но хорошо прогревает. Вы только что мне напомнили о законе меры. Мера должна быть во всём. Я это уяснила с детства. Пытаюсь руководствоваться этим правилом.
• Это так. Действительно, во всём нужна мера. И это нужно усвоить как можно раньше. В противном случае нас ожидает ох как много неприятностей. И самого человека «без меры», и тех, кто с ним оказывается рядом. Больше достаётся родителям. Хотя они сами виноваты в том, что не помогли усвоить ребёнку важнейшее правило жизни. Но ведь встречаются трудно воспитуемые дети. Пока они не нахлебаются жизненного, извини, дерьма, сколько именно им необходимо, – не усвоят.
• Мне кажется, я усвоила. Надо при случае, – засмеялась Катя, – спросить своих родителей. Со стороны-то виднее! А в отношении других я понимаю, когда нужна помощь, и могу ее оказать и оказываю. Но иногда бывает ситуация, когда ты и помочь-то не можешь, как бы ты ни старался, потому что возникает глухая стена, воздвигнутая с его стороны. Достучаться, докричаться не представляется возможным.
• Что ты имеешь в виду?
• Например, в лагере тебе ставят на отряд напарника, который настолько далек от детей, от педагогики, что невольно думаешь, откуда же ты взялся?

– Действительно, откуда?

– Бывает. Наверное, оттуда. Вновь пресловутый человеческий фактор. А тебя еще вместе с ним как вожатскую пару направляют на областной конкурс «Лучший вожатый». А свалившийся напарник реально не может даже в первый день провести игру с детьми на знакомство. И что, спрашивается, делать?

• Почему определили именно его? Кто и зачем это сделал? Как-то это смахивает на подставу. Ты серьёзно? – с каким-то недоверием переспросил я.
• Определил? Заместитель директора.
• Почему?
• Кажется, какое-то своё личное отношение именно ко мне. Возможно, – улыбнулась Катя, – попытка поставить меня на место. Мне сказали, что при обсуждении кандидатов для участия в конкурсе она отметила, мол, с Мясниковой мы ничего не выиграем. Но другие настаивали именно на моей кандидатуре. Тогда зам предложила: «Давайте хоть для поддержки этой пары Владика поставим. Его умное лицо в очках скрасит дефекты пары», – девушка возмущённо отчеканила, – так давайте будем всех тех, кто хорошо смотрится, на профессиональные конкурсы выставлять!
• А почему ты сразу поверила чьим-то словам? Может быть, сказавший это попытался решить свои проблемы, столкнув тебя лбом с заместителем? Такое нередко бывает. Она же не высказала своё сомнение прямо тебе в лицо.
• Может быть, Вы и правы. Однако мой предыдущий опыт общения именно с этим человеком абсолютно допускает возможность выпада с её стороны в мой адрес.
• Но ведь ты не знаешь её мотивы. Иногда говоривший тебе или о тебе нелицеприятное делает это осознанно для твоего блага.
• Ничего себе, благо. Как это?
• Катя, – улыбнулся я, – иногда и кремень ударяют о кремень, чтобы высечь искру. Ты допускаешь, что эта дама провоцировала тебя, чтобы ты усилила степень доказуемости своей состоятельности, поскольку видела твои незаурядные потенциалы.
• Николай Алексеевич, это как-то очень умно. Вряд ли у неё такая предусмотрительность…
• Катя, ты всё же остаёшься при версии, что она сразу посчитала тебя проигравшей? Поэтому у неё было мнение, что ты уже не выплывешь, зачем тебе как-то помогать. Это так? Ты это так чувствуешь?
• Да, потому что другой паре помогали.
• А из «Алых» сколько пар было на конкурсе «Лучшая вожатская пара»?
• Две.
• Той паре помогали. Но, может быть, ресурсы помогающих были ограничены, и они сделали ставку на ту пару.
• Может быть. Но, скорее всего, это из-за отношений. Знаете, у меня со многими не сложились отношения.
• И это дало тебе необходимость и возможность развивать у себя стрессоустойчивость, потому что нужно было пережить нескладность отношений. Ты поняла всю полноту важности этого для себя.
• Я не просто поняла, осознала, что мне это надо. Я пережила такой кошмар! Когда ты пережил один кошмар, то пережить следующий проще. Знаете ли, опыт.
• Катя, но ведь его нужно пережить. Для кого-то он становится пусковым механизмом саморазрушения и деструкции всего, что оказывается рядом. Для другого это осознание того, что нужно что-то менять. И прежде всего себя, а не окружающих. Для третьего это взять паузу, чтобы осмыслить, пережить ситуацию. Ему нужно время. И временной диапазон также различен. Всё зависит от «сопротивляемости» материала, из которого он слеплен. К какому варианту ты бы себя отнесла?
• Пожалуй, второй. Я сама меняюсь и меняю то, что вокруг меня. Поймите правильно, я не создаю вокруг себя зону комфорта. Нет, это не то. Я просто нахожу средства становиться сильнее. Не хочу быть девочкой для битья. Сама могу ударить. – При этих словах взгляд моей собеседницы блеснул холодной сталью. Понимаю, Катя не шутит. Катя может. – Я ищу разные варианты решения ситуаций. Меня как-то социально закалили сложности. Все почему-то думают, что я мягкая и пушистая, формировалась как личность в сахарных условиях. А я и такой могу быть. Но зачем? Я всегда стремлюсь быть искренней всегда и во всём. И со всеми, – многозначительно посмотрев на меня, сказала девушка. – Вот сейчас мне дали другой фронт работы – хореография. И я точно понимаю, что мне надеяться не на кого, только на себя. Разложу все по полочкам. Мне нужно поставить танец, учитывая «материал», с которым работаю. У меня ведь нет выпускников хореографических студий. А танец-то ещё нужен со спецификой лагеря, мы же парусовцы. Но и этого мало. Нужно продумать всё до мелочей. На результат влияет всё: постановка, исполнение, оформление, некий антураж танца. Начиная от качества фонограммы до освещения и костюмов. Вот с этой подробно составленной росписью-заказом я иду к Павлу Сергеевичу, формулирую однозначно прочитываемый запрос от размера и определённого цвета футболок до всего остального. И всё равно держу ситуацию под контролем. Потому что за качество отвечаю я. Вот себя-то я точно не подставлю. Таким образом, можно избежать косяков. Тогда у меня будет все ОК. У меня так и вышло. Довольна своим результатом. В противном случае – сама виновата. Люди нас окружают разные, иногда стремятся делать как лучше, но получается как всегда…
• Катя, я смотрел твой конкурсный танец. У тебя получилась оригинальная задумка с использованием сигнальных флажков. И вообще сильна постановка, интересен замысел. Оригинален рисунок танца, такие интересные выверты у тебя! Зам-то не ожидал такого результата?
• Мне это интересно, делаю своё дело. Понимала, что должна его сделать для себя, для нашего лагеря, наконец, для папы.
• Катя, почему ты в той ситуации с конкурсом вожатых и, мягко выражаясь, «поддержке» со стороны руководства решила быть абсолютно самостоятельной и не подключать стопроцентно выигрышный ресурс – твоего отца Александра Юрьевича Мясникова, генерального директора АНО ДООЦ «Алые паруса». Взяла бы и сказала: «Папа, это что за хрень такая?».
• Нет, это исключено. Мы с папой разделяем личное и рабочее. И потом это не означает, что я на работе не могу ему сказать: «Папа, привет!» В этом нет ничего такого. Это раньше я в какой-то степени стеснялась, умалчивала, что Александр Юрьевич мой отец. А сейчас я абсолютно свободна от этого предрассудка и знаю, что это мой папа. Понимаете, мой! И я горжусь тем, что он делает. Для меня это такая гордость-ноша. Когда на меня смотрели как на дочь директора, не зная, какой я человек, ко мне относились плохо. Это традиционный взгляд на детей-халявщиков, пользующихся авторитетом родителей, собирающих с их «молока» незаслуженные сливки. Я никогда не была и не буду халявщицей. И меня это раздражало. Потом я поняла, что это лишь стереотип восприятия. Как-то смирилась. Но всё равно оставался осадок. Сейчас, зная меня, коллеги понимают, что я могу работать и вкалывать по-настоящему. Я здесь именно поэтому, а не потому, что меня пропихнул папа, что я реально что-то стою. Да, папа – гендиректор. Это такая же реальность, как и то, что я его дочь. И это мне, как в прошлом, сегодня не мешает. Но и побуждает совершенствовать свою свободу и независимость, себя и свой характер. Мне как будто бы специально говорили очень много плохого, когда я начала работать. И это нужно было выдержать.
• Да, существует мнение, основанное на реальной практике, что дети руководителей изначально жертвы.
• Это всегда так было. Просто, когда в 14 лет я начала работать в лагере, еще была закрытым ребенком. Это я сейчас могу говорить с любым человеком, а в ту пору была основательно зажата. Не особо много было друзей. А точнее, у меня вообще в 14 лет их не было. Способствовал моему раскрытию лицей. У нас была замечательная группа. Как-то подобрались все умные, талантливые, открытые к новому опыту подростки. Я очень счастлива, что училась в лицее. Это замечательная школа жизни, школа взросления, очаг раскрытия талантов.
• Катя, а в отношениях с отцом кто установил такие паритетные и, пожалуй, верные правила? Это Александр Юрьевич?
• Нет. Это я.
• Почему ты так поступила, повезла воз подготовки и участия в сложнейшем региональном конкурсе сама, взяв ответственность за результат на себя, последствия, переживания? Большинство ребят поступили бы совершенно иначе. Надо было что-то достать, приобрести, кого-то пригласить в помощники? Раз, папе сказала, и всё ОК! Папа тут же трубку поднял, сказал заму: «Наташа, нужно сделать то-то и то-то!». Почему для тебя стало так важно быть абсолютно независимой? Это же так непросто!
• Действительно, почему? – как бы переспросив себя, повторила мой вопрос девушка. – Сколько себя помню, папа всегда говорил, что нужно быть самостоятельной, что нужно всего добиваться самой и думать о последствиях.
• Классно! Катя, а ты часто давала повод отцу, чтобы услышать какой-то укор с его стороны, мол, дочь, думай о последствиях?
• Да, – засмеялась девушка, – да, да, да. Потому что я много косячила в детстве.
• Вот так поворот! Сверим словари. Что значит «косячила»?
• Ну, я уверена, что родители правильно все делали. Но они меня жестко воспитывали. Если я опаздывала даже на 1 минуту, я получала.
• Что, например, получала?
• Мама меня наказывала. Она у меня очень строгая. Из-за этого раньше у меня с ней были напряжённые отношения. В детстве я прямо один раз сказала, что не люблю её, – смутившись, ответила Катя. – У нас были очень непростые отношения. Сейчас лучше. Я стала лояльнее, взрослее. Помните, Вы на лекции про этап в развитии личности говорили? Забыла автора, но точно называется мудростью.
• Это по Эрику Эриксону.
• Так вот, я не по годам, видимо, становлюсь по этому Эриксону такой, – вновь улыбнулась девушка. – Стала работать с детьми и в какой-то степени я применяю на маме свои знания.
• Интересный поворот. Твоя мама моя бывшая студентка–психолог. Насколько я помню её в студенческие годы, Юлю даже некоторые преподаватели побаивались. Она была очень строга к нам, принципиальна и чрезвычайно открыта. Могла запросто высказать недовольство содержанием или формой изложения материала. Её побаивались, не хотели попасть в неловкую ситуацию. Она была очень умная, излишне принципиальная, иногда «без тормозов», могла вступиться за кого-нибудь из студентов.
• Знаете, а я такая же, как мама, абсолютно! И у нас, скорее всего, произошло столкновение характеров. Вернее, я не такая или мне не хочется такой быть. Но мы очень похожи. Я всё-таки думаю, что у меня по-другому устроено в голове.
• Может быть, это от того, что ты более современная, чем мама?
• Не думаю. – Катя как-то погрузилась в размышления. – Мама у меня современный, образованный человек, чрезвычайно ответственный, поэтому и служит государству на таком месте, где требуется ответственность, исполнительность, культура сказанного слова и дела.
• А может, это было влияние отца? Он был «подушкой безопасности» в семейном общении, поэтому так настойчиво формировал установки на разумность, рациональность, акцентируя внимание на последствиях.
• Нет. Не думаю, что он был такой подушкой. В ситуациях с мамой он уходил. Она царствовала.
• Какое интересное определение – царствовала.
• Это так. Она у меня величественно красива. – засмеялась девушка.
• А уходил, чтобы не мешать, не хотел вмешиваться в женские отношения?
• Мне кажется, здесь что-то другое. Когда мама блажит, а папа просто уходит. Я не знаю почему, но так было. Возможно, это ситуация напоминает море. От того, что море даже со дна поднимает камни, и они, ударяясь друг о друга, становятся более красивыми, гармоничными. Буду считать, что острые углы моего характера оттачивались. – Катя засмеялась. – Они не отшибались. Они оттачивались. И папино «думай о последствиях» как раз к месту. Это сделало меня сильнее. В этом вижу влияние того и другого родителя.
• Какой главный метод был в семье?
• У нас – наказание. Из меня не воспитывали леди. Из меня формировали современного человека, ориентирующегося в обстановке, причём разной…
• И у них получилось задуманное?
• Думаю, что да. При всей моей строптивости я могу быть дисциплинированным человеком. А это сформировано установленной системой воспитания. Не открою вам секрет, если скажу, что мне она не очень нравилась, – улыбнулась девушка. – Но из меня действительно сотворили очень ответственного человека, можно сказать, командного. Семья тоже команда. Не могу подвести любую команду, если меня в неё приняли по моему желанию. Кстати, я всегда за собой оставляю право из неё выйти.
• У тебя оба родителя имеют психологическое образование. Для формирования твоей личности это оказалось плюсом или, как нередко бывает, могло сыграть неприятную шутку?
• Я этому не придавала значения. Иногда удивлялась, почему моя мама психолог, но при этот не может справиться со мной.
• Ты была твердым орешком?
• Я просто тоже жутко принципиальная. Особенно, когда меня выпустили из гнезда в 14 лет, и я поработала практически самостоятельно на отряде с детьми. Мне было трудно вернуться в прежнее состояние ребёнка в семье. По возвращении из лагеря у нас с мамой состоялся серьезный разговор. Она снова пыталась вступить «на свою тропу», а я её остановила, сказав, что так выстраивать отношения нельзя! Ты знаешь об этом? Вот и все. С этого дня будет по-другому, будем общаться на равных!
• Катя, а родители были готовы к такому повороту событий?
• Папа точно да. Да и мама, наверное. Они ведь обсуждали возможность моей самостоятельной работы и её последствия для формирования моей личности. Они у меня действительно умные.
• Сказанная тобой фраза смогла перевернуть сознание мамы?
• Нет. Мы долго разговаривали. И как никогда на одном языке: по-взрослому.
• Катя, мама тебя услышала?
• Думаю, что это произошло не сразу. Мама снова пыталась быть типично-прежней мамой. Но я-то уже была другой.
• Немногие знают, что твой отец бывший военный офицер. Не было для него разочарованием, что родилась дочь?
• Не знаю. Наверное, нет. Надо его спрашивать.
• А что осталось в отце от офицера?
• Я как-то от Вас услышала, что бывших военных не бывает. И это так. В моём понимании на военного человека всегда можно положиться. Он обладает чрезвычайной ответственностью, холодной разумностью, продуманностью даже в мелочах. Это те люди, которые обладают критичным мышлением, а не критиканством. У них нет мелочности. Я сейчас говорю о папе. Он именно такой. Поэтому он настоящий руководитель. А от психолога у него умение выстраивать отношения: деловые, личные. А если возьмёт гитару в руки, да ударит по струнам! Я как-то слышала, что на психологов идут учиться, чтобы разобраться со своими проблемами. Уверена, что это не папин вариант. В отношении мамы оспаривать не буду…Зато она настоящая хозяйка своего дома. Настоящая леди, умеет оставаться всегда красивой. Мне этому нужно учиться. Раньше, когда я смотрела на себя в зеркало, то думала: «Когда же я стану такой красивой, как мама!?»
• Профессиональная деятельность родителей привнесла что-либо в твою жизнь?
• Знаете, я тоже близка к этой деятельности. Меня «запихнули» туда же. Я же работаю с детьми, взрослыми. У меня, пожалуй, врождённая интуиция. Или мне, – засмеялась девушка, – кажется?
• Тебя запихнули или ты сама выбрала этот путь?
• Вообще, изначально это было добровольно-принудительно. А потом я стала воспринимать ситуацию как интересную трудную игру на преодоление. Благодаря другим людям и своему желанию я могу преодолеть любые трудности.
• Твой отец генеральный директор лагеря. Не сомневаюсь, что твое детство напрямую было связано с местом работы отца. Что чувствовала ты, когда дети узнавали, что Александр Юрьевич твой отец?
• Обиду. Когда я была мелкою, то не придавала этому значения. Когда я стала старше, я просила вожатых, чтобы они не говорили мою фамилию при других детях. Потому что у меня были подружки, которые, когда их обижали, говорили, что дружат с дочкой директора. Мне это не нравилось. Я убегала и плакала. Мне было противно. Но еще тяжелее было тогда, когда меня оценивали с позиции влияния папы. Люди не хотели узнать мою личность, видели во мне свою выгоду, не старались рассмотреть во мне какие-то личностные позитивные черты. Мне это не нравилось.
• Тебе было обидно, что они не видят в тебе достоинств, дружат не как с Катей, а как с Мясниковой и за шлейфом величия возможностей не замечают по-настоящему для тебя значимое, сущностное?
• Николай Алексеевич, попали в десятку.
• Ты сейчас работаешь в «Алых парусах». Как все-таки складываются отношения с коллегами? Ты же не Петрова, Сидорова, Иванова, а именно Мясникова.
• Шуточки прикольные иногда слышу, над которыми я тоже могу посмеяться. А иногда сама шучу. И это стандартная защитная реакция. Когда совсем невмоготу, могу сказать крепкое словцо. И люди замолкают, понимают, что я не «мякиш для беззубых». Это же Ваша коронная фраза!
• Катя, ты сейчас смотришь на отца совсем по-другому: с интересом, гордостью, восхищением. Он действительно это заслуживает. А вот взгляд с недоумением, чувством неловкости бывает? Были случаи рассмотрения папы взглядом дотошного, критично настроенного подчиненного? Были когда-то им приняты управленческие решения, которые могли вызвать в тебе такие чувства? Возможно, решения эти принимались не им, а его замами? Но за все отвечает-то он!
• Нет. Я знаю и вижу, кто за что несёт ответственность, за что отвечает папа или его замы. Но это не касается папы. Я не верю, что рыба гниет с головы. Особенно, если это большая организация и есть несколько голов и головок. Может подгнить где-то в середине. Тогда все пойдёт под откос. Но у папы такого не бывает по определению. Он четко всё видит и принимает выверенные, осмысленные решения. В отношении других не спешит, не рубит с плеча, если даже кто-то точно накосячил, всегда дает шанс человеку найти правильный выход из ситуации, принять решение. И это станет Его решением, значит, он примет на себя ответственность. Отец управляет какими-то невидимыми рычагами. И управляет мастерски!
• Катя, я однажды принимал участие в конференции, где Александр Юрьевич делал доклад на пленарном заседании. Меня поразило то, что он в течение 15 минут выступал на такие серьёзные темы и не пользовался даже шпаргалками. Его речь была профессионально точна, грамотна и интересна для слушателей. Он всегда и во всём профессионален?
• Не то слово! Однозначно и только так! Всегда! Иначе не бывает. Но только мы с мамой знаем, чего ему это стоит. Когда он готовится к выступлениям, у нас создаётся впечатление, что он продумывает всё до мелочей. Чертит какие-то схемы, модели. Он всегда последовательно доказателен.
• Катя, ты сказала, что для тебя и Александра Юрьевича существует разделение: работа и семья. Но ты же много времени работаешь с отцом вожатой, хореографом и можешь видеть какие-то и чьи-то промахи. Ты же не можешь оставаться равнодушной к этому. Это же твоё дело и дело, жизненно важное для отца. Ты можешь ему об этом сказать?
• У нас бывают долгие разговоры. Это, наверное, оттого, что я переживаю за дело отца. Я знаю, сколько он вкладывает в свою работу. Даже слепой увидит, а я зрячая. Я в этой системе с детства. А сейчас с практическим опытом и теоретическими знаниями. Но я не сливаю ему информацию, я ему рассказываю по-деловому, как партнеру. Могу излить ему душу, если меня это сильно волнует. Но это никуда не выносится. Все, что происходит в лагере, для меня это важно. Вижу все изнутри, а он сверху. Это два разных взгляда. Для нас важно то, что я услышу от него, а он от меня. Это никуда не пойдет. И отец не предпринимает никаких решений, а уж тем более действий, пока сам не увидит и не убедится, не разберётся, что мой взгляд, моя точка зрения имеют место быть. Вот и всё! Я просто говорю о своих переживаниях, тревогах, опасениях. Может быть, мое отношение эмоциональное. Я ведь девушка! А папа зрелый мужчина – логичен, рационален до мозга костей, с трезвым, холодным взглядом на дело.
• Прямо стальным?
• Да бросьте, Николай Алексеевич, Вы все шутите! Папа разный. Умеет, когда надо, даже теплый взгляд сделать с блеском. Заслужите – увидите стальной. А знаете, что мне в нём больше нравится?
• Интересно послушать. У меня, конечно, есть своя версия.
• Не могу разделять его по частям: офицер, гендиректор, психолог, папа, друг… Кем бы он ни был, базовым всегда остаётся способность услышать другого в контакте. Он всегда внимателен к говорящему. Иногда наши сотрудники этим пользуются, когда понимают, что остальными могут быть не услышанными. А вопрос-то нужно решать! Поэтому идут сразу к шефу «посоветоваться». Мне иной раз кажется, что ты только открываешь рот, а отец по первым звукам уже предвосхитил, что ты хочешь сказать. Но из любопытства и уважения к говорящему всё-таки дослушивает пришедшего за советом. Ему надо убедиться в логичности и логике собеседника. Он уважает умных людей. А Ваша версия какова?
• Я думал с тобой практически одинаково. Только акцент поставил бы на дипломатичности Александра Юрьевича. Дипломат, он и в Африке дипломат. Наверное, он дипломатичен и в семье тоже. Поэтому «дипломатично выходил» из ситуации твоих с мамой дебатов.
• Слушайте, а ведь правильно. Я, пожалуй, соглашусь с этой характеристикой папы.
• Ты ставишь танцы, они оригинальны по замыслу, хороши композиционно. Откуда в тебе это? Ты же не имеешь специальной подготовки.
• Не знаю. Но я занимаюсь много лет в серьёзном хореографическом коллективе «Юность Сибири».
• Поставленный тобою танец на конкурсе занял 3 место. Тебе не было обидно, что не первое?
• Абсолютно нет. Я объективна. Честно сказать, я даже была удивлена, ведь в батле участвовали крутые постановщики, которые лет 10 в профессии. А я новичок. Поэтому на объявлении результатов сразу села на последний ряд, чтобы сидеть тихонечко, никому не мешая. А когда меня объявили в призёрах, чуть с кресла не упала от неожиданности. Но удержалась! – засмеялась Катя. – Видимо, на крыльях успеха. Конечно, было приятно, радостно от того, что и я в копилку достижений «Алых» внесла свою лепту.
• Катя, а ты в этом направлении деятельности видишь свою дальнейшую карьеру?
• В хореографии?
• Да, как постановщик-хореограф?
• Нет, конечно. Я же в университете учусь, осваиваю экономику. Но и финансистом вряд ли буду. Я ещё не решила точно, чего хочу и как выстрою в дальнейшем свою карьеру. Могу озвучить лишь версию. Всё чаще снится сон, что на открытии лагерной смены почему-то стою на том месте, где типично находится директор лагеря. Николай Алексеевич, к чему бы это? Может, это сон в руку? Знаю, что мне многому ещё надо учиться. Такой, как гендиректор «Алых» Александр Юрьевич, мне точно не стать. Просто потому, что он мужчина, а я женщина.
• Катя, уточню – красивая женщина!
• Да бросьте, Николай Алексеевич, надо прежде всего умной быть, а потом красивой! Как, например, Л.В. Шилова, гендиректор «Ребячки»: дальновидно умная, сконцентрированная, собранная, ладная, какая-то масштабная!
• Лариса Владимировна женщина, а управляет всей Ассоциацией лагерей Тюменской области, да ещё как! Не уступает ни «Артеку», ни «Орлёнку». Держит систему на уровне, знает, куда вести и ведёт.
• Вы что-то размахнулись. И Ларису Владимировну вспомнили. Это только сон.
• А может быть, он действительно вещий?..